В следующую секунду ее глаза расширились от изумления. Раньше, когда Николь думала о близости между мужчиной и женщиной, она воображала неземное блаженство, ощущение любви и нежности. Но то, что она испытывала сейчас, не имело с этим ничего общего — это был огонь!

— Клей, — прошептала она, запрокинув голову и выгнувшись навстречу ему.

Вначале движения Клея были медленными. Он помнил, что для нее эта ночь любви — первая в жизни, и сдерживался, но то, как отвечало ее тело, воспламеняло его. Он давно догадывался, что Николь — женщина, от природы наделенная необычайной страстностью, но не подозревал о глубине этой страсти. Он видел, как на ее обнаженной шее бешено бьется жилка. Она впивалась пальцами в его бедра, ее руки жадно ощупывали его напряженное тело. Она заставила его почувствовать, что наслаждается им в той же мере, как он наслаждался ею. А женщины, с которыми ему до сих пор приходилось иметь дело, либо требовали удовлетворения, либо вели себя так, словно делали величайшее одолжение.

Он опустился на Николь всем телом, его движения стали более быстрыми и мощными. Она прижималась к нему все сильнее и сильнее, обхватив ногами его талию. И после того, как они в один и тот же миг достигли высочайшей точки наслаждения, тела их оставались сплетенными, словно единое тело, покрытое испариной любви.

То, что произошло, было полной неожиданностью для Николь. Она ожидала чего-то возвышенного и неземного, но испытала безудержную животную страсть, о существовании которой даже не подозревала. Она заснула в объятиях Клея.

Клей не мог заставить себя отодвинуться от нее. Николь была первой женщиной, с которой он в полной мере испытал наслаждение. Впервые за долгие годы он заснул с улыбкой на устах.

Проснувшись на следующее утро, Николь не сразу открыла глаза. Она блаженно потянулась, предвкушая, что сейчас увидит спальню Клея с темными панелями на стенах и подушку, которой касалась его голова. Она чувствовала, что его уже нет рядом, но ее радость была слишком велика, чтобы это могло омрачить ее.

Открыв наконец глаза, она с удивлением увидела белые стены своей спальни. Первой ее мыслью было, что Клей не захотел, чтобы она оставалась в его постели, но тут же сказала себе, что эта мысль нелепа. Скорее всего, он просто щадил ее стыдливость и предоставил ей право выбора.

Она откинула легкое покрывало, подошла к платяному шкафу и выбрала прелестное платье из бледно-голубого муслина с высокой талией, отделанное темно-синей шелковой лентой. На туалетном столике она нашла записку: «Завтрак в девять. Клей». Она улыбнулась, и пальцы, застегивающие пуговицы, слегка задрожали.

Часы в зале пробили семь, и Николь подумала, что ей предстоит ждать еще целых два часа до встречи с ним. Она заглянула к близнецам — они уже оделись и исчезли.

Николь вышла из дома и направилась было к двери, ведущей в сад, но задержалась на восьмиугольной площадке. Обычно она шла налево к кухне. Вдруг она повернулась и двинулась вправо, к конторе Клея.

Она еще ни разу не бывала в конторе, и у нее сложилось впечатление, что туда вообще мало кто наведывается. Здание конторы представляло собой миниатюрную копию главного дома: прямоугольное, с высокой и крутой крышей — за исключением отсутствующих слуховых окон и балконов.

Постучавшись и не получив ответа, Николь подняла щеколду. Она сгорала от любопытства увидеть, где человек, которого она любила, проводил так много времени.

В стене, обращенной к двери, было два окна, все остальное пространство от пола до потолка занимали книжные полки. Развесистые клены затеняли комнату, в ней было полутемно и прохладно. Взгляд Николь скользнул по дубовому бюро и секретеру с множеством ящичков для бумаг. Она вошла в комнату, подошла к книжным полкам — они были заполнены книгами по законодательству и сельскому хозяйству. Николь улыбнулась и провела пальцем по кожаным переплетам. Они оказались чистыми, и, зная привычки Клея, она поняла, что эта чистота — следствие частого употребления книг, а не тщательной уборки.

Все еще улыбаясь, она повернулась к противоположной стене с камином, и улыбка исчезла с ее лица. Над камином висел огромный портрет — портрет Бианки. Бианка была изображена в расцвете красоты, она выглядела менее полной, чем помнила ее Николь. Овальное лицо обрамляли волосы цвета меда, длинные крупные локоны спускались на обнаженные плечи. Темно-синие глаза сияли, а маленький ротик был сложен в легкую улыбку. Николь никогда не доводилось видеть на лице Бианки такого проказливого, озорного выражения. Несомненно, эта улыбка предназначалась любимому человеку.

Ошеломленная, она взглянула на каминную полку. На ней лежал маленький берет из красного бархата — точно такой же носила Бианка. А рядом с ним — золотой браслет, тоже знакомый. Надпись на браслете гласила: «Б. с любовью, К.»

Николь отшатнулась. Портрет, берет и браслет — все это напоминало святилище, и если бы Николь не знала, как обстоит дело, она решила бы, что это святилище воздвигнуто в память умершей женщины.

Разве она может бороться с этим? Прошлой ночью он так и не сказал, что любит ее. Она с ужасом вспомнила все, что говорила ему. Будь он проклят! Ведь он знал, как действует на нее спиртное. В их семье даже бытовала шутка, что если кому-то захочется выведать все секреты Николь, то надо всего лишь дать ей пару капель вина.

Но сейчас утро, она уже не та, что была прошлой ночью. Сегодня она должна сделать все, чтобы спасти остатки гордости. Она прошла через сад на кухню и села завтракать, не обращая внимания на прозрачные намеки Мэгги, что неплохо было бы дождаться мистера Клея.

После завтрака она отправилась в прачечную, где нашла все необходимое для уборки, потом переоделась в удобное простое платье из темно-синего ситца и принялась за дело. Может быть, работа поможет ей сосредоточиться и принять решение.

Она вытирала пыль с клавикордов, когда губы Клея коснулись ее шеи. Николь вздрогнула, как от ожога.

— Мне было скучно завтракать одному, — ласково проговорил он. — Если бы не урожай, я не оставил бы тебя ни на минуту.

Глаза его были темными, затуманенными.

Николь глубоко вздохнула. Если она останется, то будет проводить с ним каждую ночь, до тех пор, пока не появится женщина, которую он любит.

— Клей, я хотела бы поговорить с тобой. Ее холодный тон произвел немедленное действие: Клей выпрямился, лицо застыло, чарующая улыбка погасла.

— В чем дело? — произнес он таким же ледяным тоном.

— Я больше не могу оставаться здесь, — ответила Николь ровным, лишенным выражения голосом, стараясь скрыть боль. — Бианка… — Само это имя ранило ее. — Бианка скоро будет в Америке. Я уверена, что, как только она получит твое письмо и деньги на дорогу, она сядет на корабль.

— И куда же ты собираешься уходить? Ты останешься здесь. — Это звучало как приказ. Николь вспыхнула.

— Как твоя любовница?

— Ты моя жена. Неужели ты забыла, что ты моя жена, ты же постоянно напоминаешь мне, что тебя насильно выдали замуж.